Пепел сгорающих душ - Страница 30

Ловец медленно поднялся. Ноги дрожали, по телу волнами раскатывалась дурнота. Он до боли в костяшках вцепился в кованую спинку стула, пытаясь совладать со своим телом. Завозилась на плече шальра, но достучаться до ее сознания Хеан попрежнему не мог. Повисшая между ними невидимая преграда пугала, и Ловец старался о ней не думать.

Из паутины теней выступили два демона, согнулись в подобострастном поклоне. Реххас широко ухмыльнулся, демонстрируя заточенные клыки, и отсалютовал бокалом:

– Приятной ночи, Ловец. Приятной ночи, служительница Герлены.

Викаима неловко вскочила, едва опять не опрокинув стул. Девушку бил озноб. Один из демонов подхватил ее под руку, принуждая следовать за собой. В воздухе снова расцвел сложный рисунок заклинания.

Хеан не стал дожидаться, пока его тоже потащат силой, и послушно шагнул за своим проводником сквозь ставшую податливой стену.

Вместо ожидаемой камеры Ловца привели в изысканно обставленную комнату. Узкие светильники на витых ножках давали ровное пламя, роняя яркие блики на витиеватую мозаику напольных плиток. Широкая кровать, готовая принять усталого путника, оказала бы честь и императорской спальне.

Поверхность стены, пропустив гостя, вновь превратилась в неприступный камень.

Хеан осторожно присел на краешек разобранной постели, провел рукой по мягкому ворсу покрывала. Голова кружилась все сильнее, вызывая тошнотные позывы. Было душно, но в комнате, как назло, не оказалось окон, лишь глухие стены, отполированные до блеска. Кривое зеркало, в котором отражение Ловца походило на тень демона.

Он ссадил шальру на маленький прикроватный столик. Птица нахохлилась и царапнула когтями каменную столешницу.

– Ты меня слышишь? – Хеан мягко коснулся ее перьев, стараясь не причинить боль. – Эй?

Шальра повернула голову в сторону, не желая реагировать на его призыв. Ловец недоуменно нахмурился. Ну хорошо, он ее не слышит. Допустим, демон сделал чтото, мешающее птице воспринимать и его речь. Но она же не ослепла! И должна видеть, что Ловец зовет ее!

– Нам надо поговорить! – он стиснул пернатое тельце, не давая шальре снова отвернуться, заглянул в кровавые глаза. Птица издала недовольный клекот и изо всех сил долбанула его клювом, едва не раздробив запястье. Хеан выругался и разжал пальцы. – Да что здесь происходит?

Ответом ему была тишина. Глаза шальры оставались бесстрастны, словно принадлежали мастерски изваянной статуе, а не живому существу.

Надо было разобраться, куда клонит Реххас, но голова звенела, не позволяя сосредоточиться. Мысли разбегались верткими крысами, прячась в глубокие норы сознания. И еще эта всепоглощающая духота… Хеан рванул воротник рубашки, не замечая, как застучали по полу отлетевшие пуговицы. Пресветлая Герлена, как же ему хотелось сейчас оказаться снаружи и хотя бы пару раз глотнуть свежего воздуха…

Отполированные стены лениво отражали пламя светильников. Ловец хотел погасить их, в надежде, что так уменьшит жару. Но зачарованное пламя не желало гаснуть, будто в насмешку разгораясь все ярче и ярче – до тех пор, пока у Хеана не заслезились глаза.

Вымотанный бессмысленной борьбой, он снова опустился на кровать. Мягкие подушки манили, обещая покой и отдых. Может, действительно стоит поспать хотя бы пару часов? Ведь прямо сейчас ему ничего не грозит. Вот только откуда эта проклятая слабость? Ловец откинулся на спину, утопая во взбитой перине.

Мысли прыгали, не давая поймать себя за хвост, и весело клацали зубами. Серые грызуны, похожие друг на друга, как близнецы. Нет, сейчас он не в силах в них разобраться…

Хеан не заметил, как опустились отяжелевшие веки и утащили его в царство снов.

Массивный стол, залитый кровью. Бьющаяся в зажимах умирающая птица…

Чужая боль пожирает тело, раскалывая разум.

– За что?

Глубоко запавшие бусинки глаз похожи на гнилые вишни.

– Неужели ты думал, я воспитывал для себя преемника? – старческий смех наждачной бумагой царапает кожу. – Думал, я простил тебе самовольное проведение ритуала?

– Меня вынудили… – пересохший язык почти не слушается.

– Нееет. Я видел, как ты голодным волком следишь за мной. Но ты слишком рано похоронил меня, а я не преминул этим воспользоваться. Глупец! Ты даже не представляешь, сколько мне на самом деле лет.

– Отпусти…

– Нееет, маленькое отродье… Я поглощу твою жизнь, и мое время увеличится многократно…

Потрескавшиеся губы маячат перед лицом, обдавая смрадным дыханием. Нет сил не только отодвинуться, даже просто отвернуться.

– Ты не понимаешь, как тяжело прятаться в здешних болотах, тайком выискивая неосторожную жертву, – лихорадочный шепот отдается гулом в ушах. – Как сложно скрывать все твои выходки, молодой щенок. Но теперь… теперь ты мне заплатишь… заплатишь по всем счетам.

Острие кинжала дрожит, словно язык гадюки. Черное лезвие поглощает свет – осколок первородной Тьмы. Тяжело, надрывно кричит шальра, чувствуя близость смерти… Для нее эта песня тоже будет последней.

– Нет! – в памяти всплывают ускользающие отрывки заклинаний, сплетаясь в путаный клубок.

– Прекрати вертеться! – Скрюченные пальцы ледяной хваткой впиваются в плечо, оставляя глубокие царапины. – Ты уже мертв! Этого не изменить!

Глаза птицы стекленеют, затягиваясь серой дымкой. Капает кровь из вспоротой груди.

Он закусывает губу, из последних сил заставляя руки пошевелиться. В воздухе взрываются алые сполохи искаженных рун…

Отдача швырнула его на стену, впечатав в полированную поверхность. Хеан тяжело закашлялся и протер глаза. Светильники погасли, но по комнате плыло мягкое свечение, разгоняя сумрак.